В новейшей истории Армении основной государственный закон менялся два раза: в 2005 и 2015 годах соответственно. Обе реформы трактовались как путь на демократизацию государства. Но так ли было на самом деле?
5 июля 1995 года был создан первый Основной Акт. И уже тогда Конституция страны имела проблемы с демократией. Она была рассчитана на сильного президента, слабое правительство и слабый парламент. Роль президента была высока, а система сдержек и противовесов не была достаточной. Левон Тер-Петросян стремился полностью укрепиться на политическом поле.
В 2005 году через референдум была утверждена новая реформа. Она шла по обратному принципу: часть полномочий президента распределили между парламентом и премьер-министром, консультации с последним стали важнее. Однако реформа вступала в действия только в 2007 году, в конце правления Роберта. Таким образом, Кочарян ограничивал полномочия Саргсяна, который в итоге стал его главным политическим оппонентом.
В 2015 году Серж повторил политику Роберта. Новая Конституция трактовалась как демократическая, но по факту была путём к авторитаризму. Она предоставляла суперпремьерские полномочия: прямой контроль над полицией и СНБ, участие в заседаниях, представление страны на внешнем уровне. Президентские полномочия сузились до узко-церемониальных. Таким образом, Серж имел возможность подавлять оппозицию общественную и внутриэлитную. Да и сам переход к парламентской форме правления лишал Роберта Кочаряна возможности вернуться в политику в отсутствии президентских выборов, хотя он изначально стремился к этому.
Мы видим, как Конституция в Армении стала средством политической борьбы, нежели основополагающим актом. Сейчас вновь стал вопрос её реформирования, вплоть до радикального изменения. Но стоит ли идти на резкие шаги в этом поле? Не получится ли, что уже третья редакция Конституции вновь станет методом политической борьбы? Или уже изрядно испорченная Конституция иначе не может существовать?
Артур Акопян,
ИАПС Антитопор