Воспитание в армянской семье (и об этом армяне любят рассказывать) в корне отличается от воспитания в семьях европейских народов. В отличие от них, дети в армянской представляют вершину, “господствующий класс”. Семья сама по себе понимается как организация удовлетворения желаний детей.
В России, как и в европейских странах, ребенок зависим от старших, по той “естественной причине”, что он мал. Его воспитание начинается с запретов и с ответственности перед родителями за соблюдение общих правил. С возрастом он начинает искать, с боем добывать себе право самостоятельности, право оторваться от родителей. Наконец, право осуществлять свои собственные желания, которые в детстве оттеснялись желаниями родителей (“ты мал еще!”).
Родители, преследуя цель “не избаловать, чтобы на шею не сел”, добиваются своего: ребенок, повзрослев, уходит из семьи, а родители сосредотачиваются на своей личной жизни (“мы еще молоды”).
В Армении ребенка не приучают к трудностям. Не без основания считают, что трудное детство может приучить его к плохому, к грубым, обедненным отношениям с людьми, к воспроизводству в будущем недостатков нынешней жизни. Поэтому детей старшие тщательно оберегают от любых трудностей, стремятся сохранить их чистое, доброе отношение к окружающим. При этом старшие в общении с детьми перенимают для себя их детское отношение к жизни, фактически, перенося его из желаемого будущего в свое собственное далекое от совершенства настоящее. Поэтому общение с детьми приносит старшим чувство, схожее с облегчением: оно лирично и мечтательно. Для мечты армянину нужны дети, с которыми он дружит: младшие братья и сестры, племянники, свои дети и внуки. За неимением их – ученики, соседские дети: тогда они становятся для него “своими”.
Ребенок растет в обстановке почти полного отсутствия слова “нельзя”, каких-нибудь ограничений, связанных с возрастом. Даже в тех случаях, когда его неразумные действия могут стать опасными (например, ребенок лезет под машину), его вряд ли резко осадят. Старшие постараются либо пресечь опасность не привлекая к участию ребенка, отвлекут его, даже обманут – лишь бы не создать в нем дополнительного (даже полезного!) рефлекса опасности, страха.
Наставление ребенку делается очень осторожно, чтобы он, часом, не воспринял это как “командование” старших. Вообще армянские “разъяснения” – особое искусство. Они всегда личностны и иносказательны (“Я бы огорчился, если бы узнал, что кто-то из наших знакомых сделал так-то и так-то”). В них принципиально избегают апелляции к “общим принципам” (Например, сказав “Нельзя этого делать, и все!”, или “Что будет, если все будут нарушать правила?!”, человек рискует больше “не отмыться” от метки “чужака”).
На самом деле взрослея, армянин все чаще выступает в роли старшего, берет на себя бремя заботы о любимых людях, становится мягче и заботливее с окружающими. Если же этого не происходит, то это воспринимается как личное несчастье, неуспех. Это в равной мере глубоко переживают и мужчины и женщины.
В Армении практически нет “переходного”, “трудного” возраста, когда подросток рвется обрасти свободу от родительской опеки. Из того детства, которое дарят армянину его родители и другие старшие не хочется бежать сломя голову. Взрослеет армянин постепенно, по мере необходимости принятия на себя новой и новой ответственности, по мере роста своих сил и угасания сил старших. Это не очень радостный процесс, и только любовь к младшим подвигает его на взросление. Любовь, радостью общения платящая за его усилия.
“Взаимоотношения взрослых и детей” в Армении лучше было бы назвать “взаимоотношениями всех людей и детей”. Еще точнее – “взаимоотношения старших и младших”, поскольку какой-то четкой грани между взрослыми и детьми не существует. Зато четко соблюдаются отношения старшинства, зависящие только от физического возраста и не зависящие от социального положения, должности. Порядок возраста, пожалуй, единственный порядок, который соблюдается неукоснительно.
Что несет с собой положение “младшего”? Максимальную свободу, отсутствие даже частичной доли ответственности за что-либо, если рядом есть “старший”. Старший не только отвечает за все, но и почти все делает сам за младшего. Он не вносит организации в их общую деятельность: скорее, сам делает все за двоих. Ни о каком “командовании” не может быть и речи. За привилегированное положение младший платит доверием к старшему, вниманием к его советам.
Отличительной чертой армян все-таки является отношение к детям. Обычно эта черта плохо видна представителям других народов. Более того, почти любой армянин сталкивался с трудностями объяснения этой своей черты. Она невероятно трудно переводится в контекст других культур. Трудно привести аналоги из литературы, тяжело найти слова для передачи важных для армян чувств и переживаний. Армянин может встретить понимание собеседника в разных своих увлечениях: футболом, рыбалкой, живописью и т.п., но к его большой печали не найдет понимания в своей важнейшей теме жизни – в своем интересе к детям.
Попытки объяснить кому-то, в чем отличие армянской любви к детям от чадолюбия других народов, пожалуй, набили оскомину любому армянину…
Эта любовь абсолютна: дети – цель жизни и богатейший источник мотивации для армянина.
Во-первых, она реализована в виде личной черты характера. Это осознаваемое переживание, часть национального самосознания и содержание жизни.
Во-вторых, эта любовь совершенно одинакова у армян всех стран, в любых общинах, не зависит от пола, возраста, деления детей на “своих” и “чужих”, на маленьких детей и на детей уже повзрослевших. Для армянского подростка, например, непонятно высокомерное отношение его сверстников из других стран к “малышне”: он, как и все, беззаветно обожает детей! Точно так же, мужчины увлечены детьми никак не меньше женщин, и не в состоянии понять, почему другие народы считают эту любовь чуть ли не женской чертой характера.
В-третьих, любовь к детям у армян полноценно социализирована. Она находит свой выход в огромном ассортименте типичных занятий и поступков, смысл которых, порой, еще труднее перевести на иной язык. Армяне общаются с детьми, дружат с ними, посвящают им время, силы. Армяне беседуют о детях, делятся способами еще большего служения им, рассказывают друг другу об их успехах и достижениях.
Вряд ли можно представить армянина, который каким-то путем пришел бы к сравнению своих личных интересов и интересов детей: если есть возможность отдать (шанс ли, силы ли, средства ли) детям, то он их отдаст им полностью.
Особо стоит отметить, что речь идет обо всех детях. О своих, конечно – в первую очередь, но и о любых других – тоже. Все дети красивы, умны, они – хозяева в доме, в городе, в жизни!
Если обратиться к 70-м годам прошлого века – это было время первого-второго поколения юных горожан: обласканных, раскованных в поступках, окруженных всем объемом комфорта (только-только становящегося доступным). В отличие от сверстников по Союзу, они практически не ведали ни отказа в чем-то, ни наказаний, ни ограничений. Можно представить, чего это стоило большинству родителей, но дело как раз в том, что сами родители никогда не мерили, чего это стоило. И уж, конечно, никакая “личная жизнь” просто не играла роли рядом с интересами любимых детей. Не говоря уж об “общественной” жизни.
Был такой случай. По телевидению показали эпизод: московский пожарный спас из огня маленькую девочку. Сам пожарный обгорел. В больнице репортеры спросили его о мотивах смелого поступка. Герой ответил: “Я выполнял свой долг”… Ереванцы долго и горячо обсуждали этот факт. “Это его КГБ заставило так сказать, беднягу!”. Представить себе, что человек не под пыткой согласится произнести подобное кощунство, они не могли. Назвать своим мотивом абстрактный “долг” вместо очевидного: “Там был ребенок”! А уж представить, что пожарный мог вправду помнить о долге, а не о ребенке, входя в горящий дом, они были вообще не в состоянии.
Воспитание в армянской семье (и об этом армяне любят рассказывать) в корне отличается от воспитания в семьях европейских народов. В отличие от них, дети в армянской представляют вершину, “господствующий класс”. Семья сама по себе понимается как организация удовлетворения желаний детей.
В России, как и в европейских странах, ребенок зависим от старших, по той “естественной причине”, что он мал. Его воспитание начинается с запретов и с ответственности перед родителями за соблюдение общих правил. С возрастом он начинает искать, с боем добывать себе право самостоятельности, право оторваться от родителей. Наконец, право осуществлять свои собственные желания, которые в детстве оттеснялись желаниями родителей (“ты мал еще!”).
Родители, преследуя цель “не избаловать, чтобы на шею не сел”, добиваются своего: ребенок, повзрослев, уходит из семьи, а родители сосредотачиваются на своей личной жизни (“мы еще молоды”).
В Армении ребенка не приучают к трудностям. Не без основания считают, что трудное детство может приучить его к плохому, к грубым, обедненным отношениям с людьми, к воспроизводству в будущем недостатков нынешней жизни. Поэтому детей старшие тщательно оберегают от любых трудностей, стремятся сохранить их чистое, доброе отношение к окружающим. При этом старшие в общении с детьми перенимают для себя их детское отношение к жизни, фактически, перенося его из желаемого будущего в свое собственное далекое от совершенства настоящее. Поэтому общение с детьми приносит старшим чувство, схожее с облегчением: оно лирично и мечтательно. Для мечты армянину нужны дети, с которыми он дружит: младшие братья и сестры, племянники, свои дети и внуки. За неимением их – ученики, соседские дети: тогда они становятся для него “своими”.
Ребенок растет в обстановке почти полного отсутствия слова “нельзя”, каких-нибудь ограничений, связанных с возрастом. Даже в тех случаях, когда его неразумные действия могут стать опасными (например, ребенок лезет под машину), его вряд ли резко осадят. Старшие постараются либо пресечь опасность не привлекая к участию ребенка, отвлекут его, даже обманут – лишь бы не создать в нем дополнительного (даже полезного!) рефлекса опасности, страха.
Наставление ребенку делается очень осторожно, чтобы он, часом, не воспринял это как “командование” старших. Вообще армянские “разъяснения” – особое искусство. Они всегда личностны и иносказательны (“Я бы огорчился, если бы узнал, что кто-то из наших знакомых сделал так-то и так-то”). В них принципиально избегают апелляции к “общим принципам” (Например, сказав “Нельзя этого делать, и все!”, или “Что будет, если все будут нарушать правила?!”, человек рискует больше “не отмыться” от метки “чужака”).
Что терпят старшие армяне от юных соотечественников, трудно передать! Хотя как “измывательство” это воспринимает только человек извне. Например Андрей Битов описал свои “ужасные мучения” от “невоспитанных” армянских детей в книге “Уроки Армении”.
Хотя тот же Битов первым из не армян обратил внимание, что с возрастом, как это ни странно после “балованного” детства, армяне приобретают все большую ответственность, связываются все большим числом ограничений и рамок.
На самом деле взрослея, армянин все чаще выступает в роли старшего, берет на себя бремя заботы о любимых людях, становится мягче и заботливее с окружающими. Если же этого не происходит, то это воспринимается как личное несчастье, неуспех. Это в равной мере глубоко переживают и мужчины и женщины.
В Армении практически нет “переходного”, “трудного” возраста, когда подросток рвется обрасти свободу от родительской опеки. Из того детства, которое дарят армянину его родители и другие старшие не хочется бежать сломя голову. Взрослеет армянин постепенно, по мере необходимости принятия на себя новой и новой ответственности, по мере роста своих сил и угасания сил старших. Это не очень радостный процесс, и только любовь к младшим подвигает его на взросление. Любовь, радостью общения платящая за его усилия.
“Взаимоотношения взрослых и детей” в Армении лучше было бы назвать “взаимоотношениями всех людей и детей”. Еще точнее – “взаимоотношения старших и младших”, поскольку какой-то четкой грани между взрослыми и детьми не существует. Зато четко соблюдаются отношения старшинства, зависящие только от физического возраста и не зависящие от социального положения, должности. Порядок возраста, пожалуй, единственный порядок, который соблюдается неукоснительно.
Что несет с собой положение “младшего”? Максимальную свободу, отсутствие даже частичной доли ответственности за что-либо, если рядом есть “старший”. Старший не только отвечает за все, но и почти все делает сам за младшего. Он не вносит организации в их общую деятельность: скорее, сам делает все за двоих. Ни о каком “командовании” не может быть и речи. За привилегированное положение младший платит доверием к старшему, вниманием к его советам.
В семье и в “большой семье” отношения старшинства заданы раз и навсегда, и сохраняются в любом возрасте. Более того, они очень общественно значимы как для старших, так и для младших. Они важны для их социализации в среде сверстников. Важно иметь хороших детей и самых замечательных маму и папу. Например, взрослый человек, сделавший в квартире ремонт, в разговоре с друзьями подчеркнет (может даже немного слукавив), что всем заправлял его отец (т.е. он все так же силен и умен), а дети ему во всем помогали (они растут преданными семье), хотя он им и не позволил ничего серьезного делать (успеют еще, пусть их детство продлится подольше).
Дружбу старших и младших, конечно, в каждой семье наполняют совершенно различным содержанием. Это не только вопрос культуры, но и просто личностный, интимный вопрос. По отношению к социуму играет роль внешняя “оболочка” – сама значимость наличия межвозрастного общения: “успешный” человек это тот, которому есть к кому обратиться за советом.
Схема взаимодействия “старший-младший” практически полностью описывает и отношения супругов, в которых женщина, с одной стороны, свободна от многих обязанностей лежащих на женщинах в России или в европейских странах, а с другой – очень не самостоятельна. Хотя и соблазна обрести самостоятельность в европейском смысле у нее чаще всего не возникает.
Если конфликты в семье приводят к тому, что женщина или мужчина остаются одни, то окружающие реагируют на это острой жалостью: потеря заботящегося, как и потеря предмета заботы – это самая глубокая трагедия.
Как только появилась такая экономическая возможность, увеличился возраст вступления горожан в браки: в продлении детства были заинтересованы как молодые люди, так и их родители. Более того, массовое переселение в малогабаритные квартиры могло ухудшить общение в “больших семьях”, на что население ответило увеличением рождаемости (которая с 20-х годов все время падала).
Интересно, что немногочисленные русские в Армении с 60-х годов стали активными сторонниками “армянского стиля” воспитания детей. Этому способствовало отсутствие у русских каких-то изолированных от армян общин, а также наличие хороших “переводчиков” в лице русскоговорящего слоя армянской интеллигенции.
Отношения “старший-младший” перенеслись позднее и на служебные взаимоотношения. Типичным для этих годов был приход молодых образованных инженеров на производство, где работало старшее поколение рабочих. Все наладилось по естественной для семейных отношений схеме: “желание” младшего (например, директора), выраженное в просьбе (не дай бог – в приказном тоне!) охотно и с душой брались выполнять его старшие друзья (рабочие). Никакой зависти к положению начальника, совсем наоборот: “это наш мальчик, надо обеспечить его успех, надо помочь ему продвинуться!”.
Непоколебимым правилом каждой армянской семьи являются уважительное отношение к старшим, особенно родителям. Обычно родители живут вместе с одним из сыновей. Дети порой могут ослушаться отца или мать, они могут простить, но ослушаться дедушки или бабушки, или старших родственников, это недопустимо. Совершенно невозможно не встать при появлении старших или же сесть без их настойчивого приглашения. Взрослые строго следят за тем, чтобы дети не спорили со старшими. В случае не согласия лучше промолчать или перевести разговор на другую тему.
В общих чертах этикет армянина заключается в умении строить свои отношения с людьми не демонстрируя своего превосходства перед ними, быть учтивым и приветливым, чтобы не задеть чужого самолюбия. Армянская семья в большинстве своем многодетна. К тому же в одном дворе или в одном селе не редко живут со своими семьями несколько братьев. Правила родственных отношений между ними складываются веками.
Дети знают, что в семье именно дядя откликнется на любую просьбу, и поможет. Скорее он откажет собственному ребенку, но никогда, без очень серьезных оснований не оставит без ответа просьбу детей своих братьев или сестер. Весьма непристойным считались прилюдные ссоры между мужчиной и женщиной, или ругань детей. Уважающий себя мужчина никогда не поднимал руку на женщину и даже на свою жену. Но при этом мужчина всегда был беспрекословным хозяином и главой дома. Любое слово которого для домочадцев было законом, не подлежащим обсуждению . У каждого народа — свои обычаи, песни, сказки, предания. В армянских народных преданиях, обычаях и традициях мы обнаруживаем осознанное и неосознанное стремление, каждую часть, область жизни использовать в воспитательных целях. Важным для воспитания детей является вся жизнь с ее трудовыми буднями, праздниками, природой, животным миром, песнями, сказками. Педагогическая направленность выражается в общении, в искусстве, народном творчестве, традициях гостеприимства, уважении старших — все это народная память, связывающая прошлое и настоящее с будущим.
Амаяк Вачеян
ИАПС Антитопор